Нет, было тихо.

Вау. Это был первый раз, когда кто-то меня послушался. Я вытерла глаза, высморкалась. Я уже так много плакала и испытывала так много боли, но это, это было самым худшим. Это было ниже всех пределов. Наверное, у людей нет названия для такого.

* * *

Следующие несколько часов заставили меня выплакать больше слез, чем я считала возможным и израсходовать коробку платочков, когда я сидела на полу и спрашивала себя, что я нахрен буду теперь делать. Я придумала несколько вариантов, но ни один из них не выглядел жизнеспособным. Единственное, чего я хотела — чего я действительно хотела — уехать в друге место. Просто вырезать свои потери, бросить всё и уехать. В том числе и свою семью. Придумать нового человека, нового человека, которого люди не будут расспрашивать об этом. Это было то, что бы сделали девушки из фильмов. Я должна была покрасить и/или обрезать волосы и купить совершенно разную одежду для того, чтобы это сработало.

Это было бредом. Я не могла начать все сначала, потому что мне никто бы не позволил. Ханна говорила, что ревновала, к тому, как много людей заботятся обо мне, но я с радостью отдала бы их ей. Ей они нужны больше. Как ужасно то, что с ней случилось!

Когда я, наконец, смогла заставить себя двигаться, то подошла к компьютеру и включила песню “The Scientist” группы Coldplay. Этот момент-ниже-всех-планок просто нуждался в музыке. Мне действительно нужно было в туалет, и это было странным, учитывая то, как много воды я выпустила через слезы, но я хотела быть уверенной, что никто не стоит под моей дверью. Некоторое время я пыталась услышать хотя бы малейший звук, а потом просто отперла дверь и высунула голову наружу.

Пусто. Я испустила крошечный вдох облегчения и прокралась в ванную, словно кто-то затаился около моей комнаты и собирался напасть на меня. Я не собиралась рисковать. Я думала, что свободно дошла до ванной и уже открывала дверь, как кто-то встал с дивана. Он сидел там настолько тихо, что я даже и не подозревала, как долго он прятался там.

— Дасти, — я прошептала его имя, оно было одновременно и благословением, и проклятием.

— Хей, Рыжик, нам нужно поговорить. Я знаю, ты не хочешь слышать то, что я должен сказать тебе, но я думаю, что смогу изменить твое мнение.

— Рене отправила тебя сюда, чтобы ты стащил меня вниз, чтобы они могли сделать со мной все, что запланировали? — Было безумно много вариантов. Бьюсь об заклад, она заставить меня пойти на завод. Я была под угрозой на большее количество времени, чем могла рассчитывать, но на этот раз они действительно могут сделать что-то, хоть я уже и взрослая.

— Нет, я пришел по своему желанию. Она не собиралась пускать меня в дом, но Хантер убедил её, что я единственный, кто сможет докричаться до тебя. Ты выслушаешь меня? Тебе не нужно делать ничего больше, просто слушать.

— Дасти.. — Он поднял руки, словно я держала его на прицеле.

— Просто подожди здесь. Я должен взять кое-что. Клянусь, я сейчас вернусь. Да, ты можешь просто пойти в свою комнату и запереть дверь, и я уважаю это, но на этот раз я прошу тебя. Пожалуйста, Джосселин. — Он был действительно храбр, потому что приблизился к дому, встав на тропу войны с Рене.

— Ладно, — медленно встав с дивана, он пошел назад лицом ко мне, вероятно, поэтому я не делала никаких резких движений. Он даже по лестнице стал подниматься спиной и должен был вслепую нащупать ручку двери. Если бы я не была так далека от смеха, я бы нашла это смешным. На долю секунды мне показалось, что разумнее будет просто уйти в свою комнату и запереть дверь, чтобы покончить с этим, но что-то подсказывало мне, что он не сдастся и вернётся. Я слышала голоса и подумала, что сейчас они пойдут на меня штурмом, все в защитном снаряжении. Мои подозрения рассеялись только тогда, когда Дасти медленно открыл дверь и спустился вниз, прижимая что-то к груди. Тихий звук подсказал мне, что там был Наполеон.

— То есть, ты собираешься использовать своего обожаемого котенка для того, чтобы заставить меня слушать? — Наполеон высунул свою сонную голову из складок рукава Дасти. Почему, черт возьми, он был таким милым?

— Я играю грязно. Держи, — Он протянул Наполеона мне, а Наполеон громко воспротивился такому перемещению, — было трудно забрать его обратно от девчонок, я тебе больше скажу. Я уверен, что на следующей неделе этот дом будет полон котят. — У меня не было другого выбора кроме как взять Наполеона. Он прижался к моему лицу под подбородком и начал мурлыкать. Клянусь, это было ключом ко всему миру. Котята. Начните разбрасывать их на Ближнем Востоке и все проблемы будут решены.

— Ты присядешь? — Дасти указал на диван, словно он был старым джентльменом и пригласил меня в свой кабинет на чашечку чаю. Я подошла, все еще держа Наполеона, играющего с моими волосами.

— Не ешь их, — сказала я, вытащив несколько прядей из кошачьего рта. Дасти сел на небольшом расстоянии от меня, но я вспомнила, как в прошлый раз мы сидели на этом диване. Правда, в этот раз мы бы не поцеловались, даже, если бы я захотела.

— Джосселин? — Я оторвалась от очаровательного котенка, чтобы встретиться взглядом с гипнотическими глазами Дасти. Две очень разные, но не менее увлекательные вещи.

— Ханна поделилась со мной, что ты сказала ей раньше. О. . о Натане, — его голос слегка дрогнул на имени Натана, — и это просто неправда, Джос. Все не так.

— Я не могу поверить, что она рассказала, — ответила я, глядя на котенка. Это было не так больно, как смотреть на Дасти.

— Не сердись на неё.

— Я не сержусь на неё. — Я дошла до того момента, когда перестаешь чувствовать что-либо. И отчасти это хорошо. Эдакое эмоциональное чистилище, — Так что давай поговорим.

— Не твоя вина, что Нейт умер. Это моя вина.

— Да, ты говорил это, — я смотрела вверх над котенком и жалела. Дасти плакал, и мне потребовалась секунда для того, чтобы понять это. Я вышла из эмоционального чистилища секундой раньше. — Да. Он ехал, чтобы забрать меня из дома моих родителей, и я переписывалась с ним до того, как это произошло. Если бы он не привез меня в штат Мэн с концерта, он бы не оказался на этом шоссе, — я вернулась к котенку. Слезы Дасти стекали по его лицу и капали на рубашку. Он не стал вытирать их и это сделало все только хуже.

— Джосселин. Он ехал за мной. Меня опять арестовали за употребление алкогольных напитков, запрещенных в моём возрасте. Обвинения потом были сняты, но это не важно. Важно то, что я попросил его прийти и вытащить меня. Чтобы снова спасти мою глупую задницу. Я не могу сосчитать, сколько раз он выручал меня, и.. — слёз стало слишком много, и он рыдал, опираясь на меня. — Как ты могла винить себя, ты, такая красивая девушка? Как ты могла быть ответственной за это?

— Как ты мог? — Сказала я, переведя все на него, — Я несу эту вину, не ты. Она моя, и только моя, — он придвинулся ближе ко мне и взял меня за руки:

— Нет. Ты не будешь нести это в одиночку. Это не только твоя ноша, — он отпустил мои руки и коснулся моего лица, я не могла вздохнуть. Наполеон запротестовал, и я отпустила его.

— Она не твоя, — возразила я.

— Смотри, мы можем играть в эту игру всю ночь, или ты позволишь мне поцеловать тебя, и мы сможем отложить вину в сторону на некоторое время. Я должен показать тебе, как скучал. Он не стал ждать приглашения. Его губы спускались вниз. Он чувствовал соль от слез, но это был уже знакомый Дасти вкус, и я должна была признать, что еще никогда так по нему не скучала.

— Котенок, — сказала я, когда оторвалась от него на секунду. Дасти взял Наполеона и поставил его на пол, где он и жалобно замяукал.

— Унесешь его наверх?

— Сейчас вернусь, — кивнул Дасти. Он взял котенка и побежал по лестнице, перешагивая по две ступеньки за раз. Я легла на диван и провела рукой по волосам. Что я делаю? Я не должна целовать Дасти вне зависимости от того, насколько это хорошо и как я этого хочу. Это неправильно. Мы вдвоем неправы. Это не сработает. Всегда будет что-то между нами, и если это и не проблема сейчас, то по дороге оно разделит нас. Так и будет. Дасти вернулся и сел рядом: